Росоховатский Игорь - Мой Подчиненный
Игорь Росоховатский
Мой подчиненный
- Пожалуйста,- сказал Юлий Михайлович и положил на мой стол несколько
листов с формулами и чертежами.
Я сдержал вздох - это не был бы вздох облегчения - и проговорил:
- Очень хорошо. Проверим и передадим заводу. Он был уже у самой двери,
когда я остановил его:
- Вы будете сегодня на вечере?
- А вы не против? - спросил Юлий Михайлович и опустил глаза.
Но сделал это он недостаточно быстро, и у меня на миг сдавило дыхание,
потому что вряд ли кто-нибудь мог спокойно смотреть в его огромные синие
глаза.
- Ну что вы...- поспешно заверил я.
- До вечера,- сказал Юлий Михайлович.- Если успею рассчитать угол
взлета, то приду...
Когда дверь за ним закрылась, я облегченно вздохнул.
Я придвинул к себе листы, посмотрел на формулы и чертеж дюранового
изгиба в самой верхней части фюзеляжа. Утолщение шло под таким углом,
чтобы постепенно гасить поток разреженного воздуха. Решение, над которым
девять лучших конструкторов бились два года, было неправдоподобно простым.
Но я знал по опыту, что проверять бессмысленно. Мы затратили два месяца на
проверку выведенных им формул топлива и смазок, больше квар-тала весь мой
отдел - свыше ста конструкторов, инженеров и техников - проверял
конструкцию крыла, созданную им за три дня,- мы не нашли ни малейшей
ошибки. Расчеты были безукоризненно точными, как и линии в чертежах.
Я хорошо помню тот день, когда нам вручали награды. Первым в списке был
я, потом - мой заместитель, Григорий Гурьевич. Мы старались не смотреть на
Юлия Михайловича, а он как ни в чем не бывало вместе с другими
сотрудниками подошел поздравить нас. Мне пришлось пожать его горячую руку.
Вместо ответной благодарности я сказал:
- Сейчас вызовут вас.
Это были слова извинения, слова откупа. Нам обоим стало неловко...
К счастью, на сцену для награждения вызвали его, и я поспешил убраться
подальше.
Непростительную ошибку совершил мой заместитель. Он пригласил Юлия
Михайловича в ресторан отметить премию вместе со всеми нами.
Были уже сказаны первые тосты, выпиты первые рюмки вина. У женщин
заблестели глаза и разгорелись щеки, мужчины стали многословнее и
непринужденнее, а кресло, оставленное для Юлия Михайловича, пустовало. Моя
жена мимоходом спросила:
- А где же твой новый работник?
- Придет позже,- ответил я, надеясь, что он догадается не прийти.
Но он не догадался. Еще не обернувшись, еще только увидев, как
изумленно подпрыгнули брови женщин и внезапно удлинились шеи, я понял, кто
вошел в зал.
Юлий Михайлович сел в пустующее кресло, и тотчас к его тарелке
потянулось несколько рук: начали излучать заботу соседки справа, слева и
даже сидящие напротив, через стол, хотя дотянуться оттуда было очень
нелегко.
Его тарелка оказалась переполненной, в рюмке янтарился армянский коньяк.
Надо отдать должное Юлию Михайловичу - он делал все, чтобы не
привлекать к себе внимания. Но, как часто бывает, это лишь подлило масло в
огонь...
Чтобы сбежать от надоевших поздравлений, я решил потанцевать с
собственной женой. Но ее кресло за столом пустовало.
- Не видел Лиду? - спросил я у Григория Гурьевича.
- А я свою жену ищу,- засмеялся Григорий.- Она наверняка там же, где
твоя. Пошли. Тут в первую очередь его надо искать...
- Почему? - удивился я.
- Увидишь.- Он многозначительно поднял брови.
Мы услышали голос Юлия Михайловича, но самого его увидеть не удалось -
он был окружен плотной толпой жен-щин. Как в каждой толпе, здесь
действовал закон любопытства: если кому-то интересно,
